Сергей Котькало

В канун Сочельника посыпался ледяной дождь. Улица превратилась в ледовый дворец. В природе творилось что-то невиданное. Казалось, что уже никакого праздника не будет. Но дождь сменился натуральной белою снежною пургой. В мгновенье смешался с мокрой наледью, а вскоре и вовсе улица представляла собою огромный, едва не сравнявшись с окнами первых этажей, сугроб. Хотя торжества еще не начинались, но в природе уже чувствовалась радость и благодать. Огни торжества в домах горят. Всюду белым-бело, кроме неба, где медленно шуршит убывающая без курса луна. Людские ручейки стекаются под покров Ивана Воина, сдержанно поздравляя друг друга с Сочельником...

Сергий Север

...Ваня не знал, у кого попросить помощи. Тётка, у которой он жил, и без того по его разумению иной раз поглядывала, как на лишнюю обузу. Другая сестра отца жила далеко - в Перми, да и не виделись они уже лет десять. Родителям сообщить не то чтобы боялся, но его терзала невыносимая досада, что, не проучившись и год, он так сильно их подвёл. Иван подумал о Боге. Эта мысль, словно озарение, неожиданно пришла сама собой. Однако он оставил её, подумав, что некрещеным Бог, наверное, не станет помогать. Не знал размышлявший ни как просить Его, ни с чего начать. «Таких, как я, много, - думал он, - на всех и помощи не хватит, да и что Ему до меня? Нет, надо самому что-то делать»...

Сергей Большаков

Эта небольшая книжечка написана главным образом для делателей молитвы Иисусовой. В ней автор изложил свои беседы с разными делателями ее в разное время и в разных странах. Делателей этой молитвы очень немного. Из двенадцати лиц, выбранных им, - семь монахов, трое мирян, близких к монашеству, и две женщины, обе матери семейств. Из этих бесед видно, как делатели молитвы понимают такие термины, как "угомонился", "внутреннее безмолвие", "духовная прелесть" и т. д.

Сергий Север

Внезапно помещение кабинета озарилось ярким Светом. Свет был настолько ярким, что смотреть на него было невозможно. Но Василий и не смотрел на него – он спал. «Василий! Я сей же момент могу забрать твою душу, ибо она уже смердит. Но Я снизошел, чтобы вручить тебе неугасимую Свечу. Она будет гореть ровно столько, сколько твоей душе осталось быть в твоем бренном теле – три дня и три ночи. Утром четвертого дня за тобой придут. Я дарую тебе это время только за то, что когда-то в детстве ты не снял крестик, подаренный твоей искренне верующей бабушкой, и дрался за это с дворовыми друзьями. Употреби же это время на покаяние и получишь прощение.»

Сергий Север

То субботнее утро как-то с самого начала задалось не совсем так, как обычно. Младшие дети под разными предлогами на Литургию ехать рвения не проявляли. Дочь, проснувшись, немедленно пожаловалась на боль в горле и заложенный нос. Маленький сынишка и вовсе метался на постели, как вьюнок, и всем своим видом демонстрировал, что трогать его нельзя...Но на это утро было запланировано Причастие.

Отрывок из книги Юлии Вознесенской «Мои посмертные приключения»

Мои посмертные приключения начались с того, что я упала с четвертого этажа и разбилась.Когда я очнулась в палате реанимации и в зеркальном потолке над собой увидела свои бренные останки, окруженные медиками. С перепугу я дернулась в сторону и… оказалась висящей между двух ламп под потолком. Оказавшись под потолком коридора, — почему-то меня все время тянуло вверх, — я обнаружила, что от меня через дверь реанимации тянется довольно толстый светящийся шнур. Я подумала, что нечаянно уволокла за собой какой-то шланг от реанимационной аппаратуры. Мне стало ясно, что фактически я умерла, в моем теле поддерживается искусственная жизнь, а душа моя, то есть драгоценное мое Я, уже его покинуло, и только эта светящаяся нить меня с ним еще связывает...Они появились в дальнем конце коридора, там, где было окно. Я поглядела в ту сторону и увидела сначала только темные силуэты на фоне окна, невысокие, не выше метра, приземистые и горбатые. Они двинулись в мою сторону и оказались под светом коридорных ламп, и тут я их разглядела и сразу же решила: инопланетяне!..

Пол Виллард

Когда я был маленьким, у моего отца был телефон - один из первых в округе. Я хорошо помню старый полированный ящик, прикрепленный к стене. Сбоку от него висела блестящая трубка. Я был слишком мал, чтобы достать до телефона, но часто завороженно слушал, как говорила с ним моя мать. Со временем я открыл, что где-то внутри чудесного устройства обитало удивительное существо - его звали "Справочная Пожалуйста", и не было на свете такой вещи, которой бы оно не знало.

Журнал "ФОМА"

Я была совсем маленькая, когда меня крестили. У меня в семье очень верующий человек - моя мать, и совершенный атеист, человек, который вообще не воспринимает любые разговоры о духовном, - мой отец. И поскольку воспитывала меня мама, то я всегда чувствовала себя верующей. Я могла отходить в какой-то момент своей жизни от Церкви, что-то происходило со мной, я менялась, но так или иначе, я не могу себе представить, что Бога нет.

Наталья Багинская

«Петренко, к доске!» Думаю, несложно догадаться, что подумает в этот момент Петренко, а то и вслух произнесёт. Внеклассное чтение продинамили все. А попался он. «И почему сразу Петренко?! Я что, крайний?!» И так всю жизнь — мы постоянно оказываемся в сложных ситуациях, когда из тёмных глубин горла вырывается неподконтрольный крик: «Почему я?!». Но кому бы мы его ни адресовали, это всегда обида — на Бога.

Отрывок из книги Юлии Вознесенской «Юлианна, или Опасные игры»

«Юлианна, или Опасные игры» повествует о том, как две девочки-близняшки Юля и Аня по вине их мачехи-ведьмы попадают в школу волшебства «Келпи», расположенную в далекой Ирландии. Оказывается, мир полон злых сил, которые во что бы то ни стало стремятся заставить людей совершать злые поступки. Но вера в Бога и заступничество Ангелов Хранителей помогают девочкам преодолеть все опасности и победить зло.

Рассказ из книги Александра Торика «Флавиан. Восхождение»

Я повернулся к собору Пантелеймона. Из его раскрытых окон сверкали те самые яркие цветные отсветы и раздавался тот самый, колотящий по мозгам и душе адский грохот, перемежаемый криками и визгом явно «отрывающейся по полной» разгоряченной публики. Я кинулся ко входу в собор. Резкий запах пота, алкоголя и не то серы, не то восточных курительных ароматов, смешанных с табачным дымом, шибанул по моему обонянию. В передней части собора, притворе, слева от входа была сооружена аляповатая барная стойка, внутри которой «колдовали» с шейкерами и бутылками два обезьяноподобных бармена, выряженных в некое подобие монашеских подрясников с яркими блестящими перевернутыми пентаграммами на таких же блестящих цепях, свисающих спереди наподобие священнических наперсных крестов...

Рассказ из книги «Отец Арсений»

Сейчас мне восемьдесят девять лет, родился в Санкт-Петербурге в 1883 г. в родовитой богатой княжеской семье. Род наш от Рюрика, в русских летописях много раз упоминался, предки и святыми были, но злодеев, предателей тоже хватало. Фамилия громкая, но называть не буду, поверьте, что это так. Мирское имя Алексей. Рос, как все дети в родовитых богатых семьях: гувернантки, бонны, лакеи, горничные. Был самым младшим, кроме меня еще три брата – Владимир, Всеволод, Игорь и две сестры – Ольга и Елена. Братья – красавцы, высокие, статные, все в гвардейских полках служили, сестры – первые красавицы в Петербурге, а я дожил до пятнадцати лет и больше не рос, лицом неказистый, волосы вечно копной стояли. Папа и мама, Царство им Небесное, братьями и сестрами гордились, а меня на приемы не брали, дома, когда гости собирались, не показывали; сам себя стеснялся, да и родителей не хотел в неловкое положение ставить.

Журнал "ФОМА"

Как-то мы шли вместе с супругой из храма, с воскресной Литургии, а на скамейке возле остановки сидели трое подростков, лузгали семечки. Под их ногами возвышалась гора из очисток, а ненужная пустая урна стояла тут же, подле скамейки — на расстоянии вытянутой руки. Я внутренне вознегодовал и решил, что буду последним подлецом, если не сделаю им замечание: молчание же — соглашательство со злом! Точных выражений, в которых я выговорил им, не помню, но хорошо помню, что во мне кипела злость, которую с трудом удавалось сдерживать....

Рассказ из книги «Отец Арсений» (+Документальный фильм)

В начале заключения считаешь дни, потом недели, но уже на второй год наступает момент, когда ты ждешь только смерти. Изнурительная работа, полуголодное существование, драки, избиения, холод, оторванность от дома отупляли тебя, заставляли думать о неизбежности смерти в течение двух-трех лет лагерной жизни, поэтому основная масса заключенных морально опускалась, внутренне разлагалась. Очень малая часть политических заключенных старалась сохранить в себе человека, пыталась держаться особняком, поддерживать друг друга, не опускаться до уголовников, держаться с достоинством, насколько позволяла лагерная обстановка. Часто возникали горячие споры по самым разнообразным вопросам, но особенно ожесточенными были споры на политические темы, в которые нередко ввязывались уголовники и заключенные из безликой массы опустившихся политических. Спорили со злостью, ненавистью друг к другу. Отец Арсений в спорах не участвовал, но один раз его втянули насильно...

Из воспоминаний Архимандрита Аввакума (Давиденко)

Послушник Игорь Житомирский мне однажды сообщил новость. В Лавру приехал игумен Исаия, подвизавшийся на Кавказе, самый сильный старец последнего времени, учащий умному деланию Иисусовой молитвы. Старец России, Грузии, Белоруссии и уж тем более Украины. В общем, старец всей Православной Руси и даже Грузии. Он остановился у своего духовного чада, помощника эконома, иеромонаха Николая (сегодня живет и подвизается в горах Кавказа). Это событие тогда вызвало среди нас, послушников, необычайный живой интерес...