Статьи - ВЕРА И НЕВЕРИЕ

Любить ближнего – зачем?

Я стараюсь ограждать себя от общения с неприятными людьми

В детстве мы любим всех: маму, бабушку, дворника, даже привыкшего баловаться спиртным дядю-соседа. Как сейчас помню, что в пять лет я особенно любила военных и вообще людей в форме и, однажды потерявшись, была до безумия счастлива, что домой шла за руку с настоящим милиционером.

Куда подевалась сейчас эта восторженность, сказать трудно. Я даже не могу вспомнить, испарилась ли она вся разом или вытекала из меня постепенно, когда я оказалась в состоянии осознать, что дворник – это низкооплачиваемая, непрестижная и потому презираемая в обществе профессия, а сосед, хотя и добрейшей души человек, но хронический алкоголик, и держаться от него лучше подальше. Позднее я ловила себя на мысли о том, что, если бы мой мозг был устроен по типу компьютера, то в нем обязательно была бы своя «корзина» – в нее автоматически попадали бы люди, чей неопрятный внешний вид, вызывающее поведение, да и весь образ жизни как таковой мне неприятны.

Вообще-то, я до сих пор стараюсь ограждать себя от общения с такими людьми. На улице с бешеной скоростью в «корзину» летят матерящиеся у подъезда личности с банками пива, крикливые старухи и попрошайки, клянчащие «копеечку» на опохмел, на работе к ним добавляются сослуживцы, с которыми я не нахожу общего языка, и самодур-начальник. И кажется, что это так просто – перестать звонить родственникам, которым вечно что-нибудь от тебя надо, пройти мимо калеки или нищего, вздрогнув от отвращения, а то и бросив что-нибудь обидное ему вслед… Да и зачем подавлять в себе чувства презрения и собственного превосходства, пусть только мелькнувшие где-то в глубине души, при взгляде на бедного, некрасивого, глупого, больного? Злорадствовать над другими невежливо и некрасиво – так нас воспитывали, по крайней мере, меня. Но что такого страшного в том, чтобы злорадствовать про себя, не высказывая своих мыслей вслух?

Наверное, ничего, если забыть об основной библейской заповеди, предписывающей возлюбить ближнего своего как самого себя. Вот только как следовать этой заповеди в современной жизни, и стоит ли следовать ей вообще? Осознанно или автоматически мы формируем привязанности и терпимость к родственникам и друзьям, а в отношениях с незнакомыми людьми руководствуемся скорее нормами, заложенными в нас воспитанием. Уступить место в троллейбусе незнакомой бабуле, помочь женщине с коляской – это всего лишь заученные, многократно отрепетированные модели поведения человека в социуме, отнюдь не являющиеся доказательством его любви к ближним.

Большинство людей, с которыми я общаюсь, живут в постоянном страхе того, что их обманут. Все, начиная от правительства и заканчивая продавцами на рынке, по их мнению, заинтересованы только в том, чтобы усложнить им существование. Однако как объяснить озлобленному на всех и вся человеку, что нахамивший ему с утра «газелист» сделал это не от хорошей жизни и на самом деле тоже нуждается в понимании и любви? И это еще самый невинный пример. Сложнее примерить собственное сострадание на преступника или же человека, которого, казалось бы, просто невозможно простить.

Хотя… Что если прочитать библейское предписание наоборот? Может быть, прежде чем пытаться жалеть кого-то, для начала стоит научиться любить самого себя?..

Екатерина Вельт

Любить, чтобы быть с Богом

Детская восторженность и любовь – это разные вещи

Да, в детстве всех любить – легко: дети не только чисты душой, они пребывают в блаженном неведении. Они не знают о том, как достаются взрослым деньги; им неведомы заботы и беспокойство о том, как прокормить семью. Они еще не столкнулись с суровой, жестокой реальностью жизни. Они не ведают того, сколько зла творится в мире. Обычно, если они сталкиваются с чем-то неприятным, находящимся за пределами их понимания, они отстраняются от этого, «сбрасывают» это из сознания…

Но мы – взрослые люди, мы не можем постоянно пребывать в детстве. Мы неизбежно взрослеем, и постепенно осознаем окружающий нас мир. Восторженность – «розовые очки», через которые мы в детстве смотрим на мир, – постепенно исчезает. И очень важно, чтобы на ее место пришли не разочарование, не холодное равнодушие к миру и людям, не злоба и презрение, а любовь. Любовь открытая, взрослая и осознанная.

Как закаляется любовь

Детская восторженность и любовь – это разные вещи. Настоящая любовь – всегда жертвенная, всегда страдающая. Настоящая любовь – это та, которая прошла испытание на крепость. Преподобный Марк Подвижник пишет, что «истинная любовь искушается противностями». Какими такими «противностями»? Скорбями и искушениями. Восторженная детская любовь – любовь несовершенная, неискушенная, не прошедшая еще испытание скорбями, человеческой злобой и ненавистью; не столкнувшаяся еще с горем и болью других.

Легко любить в детстве, сложнее – когда мы оказываемся «в состоянии осознать». Христос заповедал нам любить всех: и «беленьких», и «черненьких». Если я избегаю общения с дворниками, пьяницами и бомжами, если мне неприятен чей-то «неопрятный внешний вид», если я «выбрасываю» их в «корзину» – это значит, что я серьезно болен. И название этой болезни – гордость, высокомерие, презрение. Это значит, что я, сознательно или бессознательно, считаю себя во всех отношениях превосходящим людей перечисленных выше «категорий»; считаю себя чистеньким и боюсь измарать свои нежные белые ручки о засаленную, пропахшую табаком и мочой одежду ближнего. Или просто пытаюсь играть в прятки с реальностью: что мне приятно – принимаю, что неприятно – отвергаю, выбрасываю, закрываю на это глаза.

Другое дело – личная безопасность, личная гигиена души. Крайне необходимо, особенно находясь на улице, ограждать свой слух, свое зрение от всего, что может навредить душе, подтолкнуть нас к греху. Мы не в состоянии остановить лавину вредной для души информации, обрушивающуюся на нас вне нашего дома, в том числе и со стороны некоторых людей. И мы должны пребывать в постоянном духовном напряжении, удерживая свои чувства от следования за греховным и вредоносным – от всего того, что может лишить нас душевного мира. Но, ограждая свою душу от тлетворного воздействия на нее таких людей, надо не переставать любить самих людей. Да-да, тех самых людей, от пагубного влияния которых на себя мы всеми силами стараемся себя оградить.  Ненавидеть грех и ограждать себя от него, но любить самих людей.

Любовь… к себе?

Что касается «заученных, многократно отрепетированных моделей поведения человека в социуме, отнюдь не являющихся доказательством его любви к ближним», то святые отцы говорят: «Не имеешь любви – совершай дела любви, и, рано или поздно, в твоем сердце появится и сама любовь. На практике этот совет осуществляется следующим образом: если в автобусе рядом с тобой стоит пожилая женщина, и ты не испытываешь ни малейшего желания уступать ей место, сделай это «через не хочу». Подумай о том, как ей тяжело стоять, как у нее болят ноги, как она будет благодарна за то, что кто-то испытывает к ней сострадание. Делай так постоянно, независимо от твоего желания, и ты увидишь, как сердце теплеет; как человек, которому ты помогаешь, постепенно перестает быть для тебя чужим, становится тем самым ближним, о котором говорится в Евангелии, то есть своим.

Да, вы правы: нельзя любить ближнего, не полюбив себя. Но что значит «любить себя»? С мирской точки зрения любить себя – значит все делать для себя: жить для себя, удовольствия получать для себя, даже любить – для себя. Но такая любовь к себе никогда не наполняет душу светлой радостью. Не допускать в свою душу грех и страсть, бороться с ними, как борется воин, – это и есть любовь к себе правильная. Это любовь к своей душе, забота о ней. И такой любви необходимо учиться.

Попробуйте запустить в своем «компьютере» «антивирусник» из трех составляющих: молитва, самоосуждение и самоукорение. Когда обнаружите вирус, отправьте его на исповедь. Это и будет проявлением вашей любви к себе.

Иеромонах Петр (Бородулин)

Любить, чтобы жить

Не стоит презирать тех, на чьем месте мы сами можем оказаться

Закрывать глаза на то, что тебе неприятно, что доставляет дискомфорт, – это малодушие. Давайте скажем об этом прямо. Чтобы видеть людей и реальность такой, какая она есть, нужно иметь мужество, а мужество в себе надо воспитывать.

Какие аргументы есть в пользу именно такого, мужественного отношения к миру? Во-первых, в противном случае мы себя просто обманываем, а это, как известно, дело неблагодарное. Во-вторых, то, отчего мы так презрительно отворачиваемся, рано или поздно может войти и в нашу жизнь, коснуться лично нас, а мы к этому окажемся не готовы. Ведь на месте того самого бомжа или попрошайки, клянчащего «копеечку», о котором пишет  Катя, может, не дай Бог, оказаться кто-то из наших близких – тех, кого мы действительно любим. А такое вполне может быть, от этого ни один человек на земле совершенно не застрахован. Как тогда мы поступим? Станем ли презирать и брезгливо отворачиваться в сторону?

Преодолевая надменность

Если мы и живем более или менее благополучно в социуме и не являемся «отверженными», не страдаем пагубной привычкой или болезнью, не потеряли жилье из-за чьих-либо махинаций или злобы родных, то не только потому, что мы сами по себе такие замечательные и здравомыслящие. Но и по милости Божией, которая до времени ограждает нас от таких серьезных бед. Лично для меня память об этом всегда является хорошим «антивирусником» к чувству брезгливости и надменности по отношению к другим людям.

Да, и бомж, и алкоголик, и «матерящиеся у подъезда личности» – это люди, которые серьезно больны, чья душа искажена, изломана греховными навыками и привычками, подпитанными дурной средой. Но с точки зрения христианской аскетики высокомерие и малодушие – болезни ничуть не менее серьезные, чем алкоголизм и привычка к нецензурной брани, и ничуть не менее трудноизлечимые, просто в силу своего внутреннего характера менее заметные для окружающих. Кто сказал, что люди, себя потерявшие, Богу менее дороги и ценны, чем успешный журналист с высшим образованием? Думаете, Господу приятно видеть нас такими гордыми и надменными? Ведь Он от нас совсем не этого ждет. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смиренсердцем…»(Мф. 11:29), – говорит Христос в Евангелии. Но мы-то не кроткие и не смиренные. И если Бог нас терпит такими, настолько далекими от Его заповеди, какое право мы имеем кого-то презирать?

Автор вопроса говорила о детях и детском восприятии окружающих. Так вот мне кажется, что дети в этом смысле ближе к Богу. Они еще не знают, что бомж – это «асоциальный элемент», и должен презираться. У них нет многих из тех стереотипов, которыми так богаты взрослые…

Разобраться в себе

Отвечая на вопрос, отец Петр говорил о необходимости ограждать себя от вредной информации, которая обрушивается на нас вне дома.

И тут нужно разобраться, почему мы «выбрасываем в корзину» неприятных нам личностей: потому что любим все приятное, а к неприятному испытываем брезгливость или потому что пытаемся оградить свою душу от вредного влияния? Если второе, то это, быть может, не так плохо, если первое – с этим нужно срочно что-то делать. Чувство брезгливости к человеку, любому человеку, даже падшему, даже находящемуся на социальном дне, – большая ошибка.

Вы спрашиваете: «Зачем подавлять в себе чувства презрения и собственного превосходства, пусть только мелькнувшие где-то в глубине души, при взгляде на бедного, некрасивого, глупого, больного? Что такого страшного в том, чтобы злорадствовать про себя, не высказывая своих мыслей вслух?». Есть ощущение, что вопрос этот провокационный. Думается, автор письма и сама прекрасно знает, что «такого страшного» в презрении, чувстве собственного превосходства и тем паче – злорадстве. Это чувства разрушительные, недостойные того, чтобы жить в душе, созданной по образу и подобию Божьему. Достаточно взглянуть внимательно на свою душу в момент, когда испытываешь описанные чувства, и увидишь, что даже утаенное злорадство вредит душе ничуть не меньше, чем выраженное вслух. Так что дело вовсе не в приличиях – это вещи по отношению к нашей душе внешние. Дело в том, что реально происходит с нашей душой, а это то, что скрыто от внешних глаз. Это только между нами и Богом.

Что до социальной модели отношений «уступи бабушке место», о которой вы говорите, она не так формальна, как кажется. Она возникла не только как способ самосохранения общества, в ней изначально заложена необходимость именно любви, ведь общество наше тоже построено на христианских принципах, мы просто не всегда это понимаем. В конце концов, это всегда дело нашего свободного выбора: творить добро с холодным сердцем, просто потому, что «так надо», или сердце к этому прикладывать.

Между жизнью и… чем-то другим

Фактически все письмо сводится к нескольким вопросам, самый главный из которых, если попытаться его четко сформулировать, звучит примерно так: «А точно ли стоит любить ближнего? Действительно ли это так необходимо, или может Христос ошибся, когда нам эту заповедь давал? Может, можно от нее как-то избавиться, убежать и жить в свое удовольствие?».

Вопрос о любви к ближнему – очень важный и совсем не праздный. Это один из центральных вопросов Евангелия. И видно, что Кате он не дает покоя, если только она по-журналистски не притворяется! Из Катиного письма у меня сложилось впечатление, что она бы и рада с этой заповедью не считаться, но, даже будучи человеком далеким от Церкви, игнорировать ее до конца все же не может. Это лишний раз свидетельствует в пользу важности этой заповеди для каждой человеческой души, для нашей совести. И, конечно же, следовать ей совершенно необходимо, если только мы не хотим отдалиться от Бога на расстояние, не совместимое с жизнью.

Бог есть любовь. Мы настолько привыкли к этому тезису, что совершенно не осознаем порой его практическую значимость. Если Господь есть любовь и Он же есть источник жизни, то, любя людей и вообще все созданное Богом, мы умножаем в себе жизнь, умножаем в себе счастье, мы приближаемся к Богу, мы становимся теми, кем и были задуманы Богом, то есть спасаемся. Отвергая любовь, обращая ее в ненависть, презрение и равнодушие, мы, сами того не замечая, погружаемся в смерть, в темноту, от Бога отдаляемся. А жизнь и смерть – это прежде всего категории духовные и уж затем физические.

Помните «Мертвые души» Гоголя? Ведь там речь идет не только о физическом, но и о духовном омертвении. Описанные им персонажи физически вроде бы живы, но внутри давно умерли. В этом весь парадокс! Мы так порой привыкаем к омертвению наших душ, что даже не замечаем своего бедственного положения. А понять вот эту разницу между жизнью и смертью в себе можно, живя внимательной духовной жизнью. И человек, которого принято называть ближним, не зависимо от его близости и приятности нам, является той лакмусовой бумажкой, которая лучше всего отражает состояние нашей души. Если мы внимательны к людям, отзывчивы, неэгоистичны, ненадменны, если их трудности и болезни ранят наше сердце, а недостатки не раздражают, если мы терпеливы к их немощам и жалеем не только «своих», но и «чужих» – значит, мы идем по пути, который указал нам Христос.

Невозможное – возможно!

«Но как это реализовать на практике? Возможно ли это, особенно в нашей современной жизни?» – спрашиваете вы. Но, наверное, и сами знаете, что пресловутая «современная жизнь» с точки зрения возможности любить ничем особенным не отличается от жизни несовременной. Да, потребительское сознание и культ удовольствий, которые пропагандируют массовая культура и рынок, несколько осложняют эту задачу. Но в целом любить ближнего было трудно всегда: и в Средние века, и в XXI веке. Стоит только попробовать полюбить, и ты видишь, как все твои усилия разбиваются о твою же собственную немощь и страстность, о твою ветхую природу.

Но святые отцы говорят, что невозможное человеку возможно Богу.

Бог помогает человеку подвизающемуся, подает Свою помощь через Таинства исповеди и причастия. И то, что казалось невозможным, становится вдруг выполнимым. Потому мой вам совет: чем рассуждать о любви абстрактно на страницах газеты, попробуйте прибегнуть к этим Таинствам, начните жить церковной жизнью, и вы сами все увидите.

Да, вы правы: люди живут в страхе, они не верят друг другу, бояться обмана, вообще боятся жизни как таковой. Все это – от отсутствия веры в Бога и доверия Богу. Вы спрашиваете: «Как объяснить?». Но лично у нас нет никакой необходимости объяснять раздраженному пассажиру, что не стоит обижаться на «нахамившего газелиста». Давайте прежде сами научимся не обижаться и проявлять любовь к тем, кто нам хамит, а уж затем попробуем объяснить это другим. И уж тем более не надо пытаться примерять свое сострадание на преступника, тем более абстрактного. Не лучше ли сначала примерить его на вполне реальных, знакомых нам людей, того же пьющего дядю-соседа или самодура-начальника? Тем более что и пьянство, и самодурство – еще не преступление…

Елена Балаян

Газета «Саратовская панорама» №4 (932)