Статьи - МОЛИТВА

СИЛА МОЛИТВЫ В НАШЕЙ ЖИЗНИ

Профессор Иоаннис Корнаракис

Перевод с новогреческого

Когда мы говорим о молитве, речь идет о неком таинстве. Ведь молитва, как мы знаем, в своей простейшей формулировке является отношениями человека и Бога или, по крайней мере, основной формой этих отношений. И, безусловно, все, что связано с Богом, с трудом поддается изучению и определению. Должен признаться, и я не мог с легкостью решить, о чем я должен здесь рассказать. Но, в конце концов, я пришел к выводу, что, прежде всего, человек должен ознакомиться с важнейшей стороной всей проблематики молитвы и ее силы – условиями, благодаря которым молитва становится неотъемлемой частью человеческой жизни.

Я полагаю, что никто непосредственно не заинтересован в том, чтобы узнать, что собой представляет сила молитвы и в чем она выражается. Это могло бы стать темой для урока катехизиса. Возможно, более важным будет остановиться на другой сущностной проблеме и задаться вопросом, согласно каким условиям и предпосылкам молитва укрепляет нас, становится источником нашей силы.

Ведь на самом деле, когда человек говорит о молитве или молится – перейдем сразу к теме нашего разговора – он желает увидеть результат этого духовного труда. Мысли его всегда направлены на результат, на силу его молитвы. Поэтому я думаю, что для человека легче вникнуть в суть силы молитвы, чем в особенности тех условий, которые могут обеспечить, во всяком случае, по человеческим меркам, ее силу.

Таким образом, я бы хотел сказать о нескольких условиях, которые способны в соответствии, как мы сказали, с человеческими мерками, дать нам представление о том, что молитва может стать неотъемлемой духовной стороной личности и явиться источником силы.

Первое условие связано с тем, как человек понимает молитву. Что он имеет в виду, когда говорит слово «молитва», как он понимает ее с бытийной точки зрения, и как он ее ощущает.

Что же такое молитва? Это основной вопрос, ответ на который мог бы дать нам первое и важнейшее условие, при котором молитва является источником силы.

Здесь каждый человек может сказать очень многое. Но часто нам приходится сталкиваться с упрощенным определением молитвы: молитва как общение человека с Богом, его разговор с Богом или обращение к Нему с просьбой о помощи. Мы можем найти огромное количество подобных определений молитвы. И как раз по этой причине я хочу прибегнуть к тексту «Добротолюбия», написанному одним отцом и подвижником, который одну из своих проповедей посвятил молитве. В этой речи, руководствуясь своим личным опытом, приобретенным путем аскезы, он дает нам огромное количество определений, которые в совокупности, возможно, дадут нам представление о том, чем является молитва.

Он начинает простым утверждением: «Молитва – это подъем разума к Богу». В другом месте он пишет: «Молитва – это подобающее действие разума, его ценность, истинное и самое прямое его назначение». Таким образом, способность к молитве понимается как достоинство ума, самое прекрасное и искреннее его применение. Такова суть молитвы.

В одном из других определений молитвы автор говорит о ее экзистенциальной стороне: «Как хлеб является пищей для тела, а добродетель для души, так и молитва питает разум». Здесь он делает важный шаг в стремлении истолковать молитву, объяснить нам, что это не просто теоретическое приближение человека к Богу, но нечто гораздо более важное и существенное. Приведенная аллегория, образ молитвы как пищи и хлеба, хорошо показывает, что для молящегося человека молитва, как говорит наш автор и другие отцы, представляет собой питание и дыхание ума. Без возможности питаться и дышать человек не может существовать. Так и духовный человек не сможет жить без молитвы.

Из всех других многочисленных определений молитвы, приведенных в речи духовного отца, я выделил один, который, как мне показалось, может в полной мере открыть нам экзистенциальную сторону молитвы.

В одном месте он пишет: «Чувство молитвы – это размышление с благоговением и сокрушением и страданием душевным, исповедание своих грехопадений с невидимыми стенаниями». То есть чувство молитвы – это размышление, сосредоточенное обдумывание, но в то же время терзания и скорбь, чувство угрызений совести. Следовательно, мы можем сказать, что молитва – это некое личное переживание, которое волнует человека, творящего ее «с благоговением и сокрушением», с обязательным условием признания грехопадений и личной вины «с невидимыми стенаниями».

Этим определением автор проникает в глубины человеческого бытия, чтобы донести до нас тот факт, что правильная и полноценная молитва – это не просто движение губ или же некое теоретическое и интеллектуальное выражение человека, но действие, занимающее все силы человека, волнующее и потрясающее его, опыт, приводящий к невидимым стенаниям.

В качестве вывода скажем, что первым условием сильной молитвы является ее осознание молящимся человеком как источника силы. А также понимание того, что молитва представляет собой экзистенциальный акт. Это означает, что молитва способна потрясти человека, увлечь его, заставить пережить нечто, что, по словам отцов, живущих во всей полноте молитвы, невозможно описать. Другими словами, молитва, в своем первичном понимании, должна отождествляться человеком со всеми его движениями и действиями.

Конечно, все мы можем сказать, что молитва – это действие, которое осуществляется в определенное время или входит в состав некоего установленного распорядка – например, воскресных богослужений. Но экзистенциальное понимание сути молитвы говорит о ней как о действе, отождествляющемся со всем человеком в целом, со всеми его жизненными проявлениями. Так, аскеты, занимающиеся вопросами молитвы, являются приверженцами определенного ее вида – Иисусовой молитвы – и понимают молитву как дыхание души. Они говорят, что если человеку удастся связать воедино свою память имени Божиего и свое дыхание, тогда он сможет понять суть духовной жизни. Тогда он «познает пользу тишины» и сможет узнать, чем является молитва во всех ее проявлениях.

Возможно, все, сказанное нами об экзистенциальной сущности молитвы, у некоторых вызовет сомнения, в частности в том, что христианин должен молиться каждое мгновение своей жизни. Но перед тем как обратиться к этой стороне вопроса, нам необходимо упомянуть и подчеркнуть еще один факт, который поможет нам понять, что молитва, обладающая экзистенциальной природой, наполняет собой все человеческое бытие.

Речь идет о том, что современному человеку и, я бы сказал, современному христианину может показаться парадоксальным, в то время как для Церкви это является догматом и жизнью.

Экзистенциальное понимание молитвы как духовного действия находит отражение в реальной действительности, в том, что жизнь человека, и в особенности жизнь христианина, не является простым и непродолжительным приключением или работой, а есть самая настоящая борьба. Всесторонне понять смысл этой борьбы нам помогает Священное Писание. Ее замечательно описывает последняя книга Нового Завета – Апокалипсис. Краткое упоминание о ней мы встречаем и в известнейшем отрывке из посланий апостола Павла: «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Ефес. 6:12).

В этом отрывке подчеркивается наличие темных сил, являющихся, можно сказать, одним из условий существования Церкви. Конечно, сейчас мы не будем углубляться в богословское обоснование этой темы. Но, тем не менее, христианин должен хорошо понимать, даже в большей степени, чем человек мирской, что, если он желает быть христианином, он неизбежно будет вовлечен в борьбу, в которой у него будет противник, чьи козни описаны в Апокалипсисе, образом которого отмечен весь путь человеческого спасения и весь материал – позвольте мне это обобщение – Нового Завета.

Нам известно, что Господь еще до начала своего земного существования, находился в постоянном диалоге с дьяволом, с демоническими силами, подвергаясь искушениям, с помощью которых дьявол пытался Его подчинить себе. Так, Господь дает нам пример того, как необходимо духовному человеку встречать темные силы.

Борьба христианина – это борьба не за нравственное совершенство, которая ведется в состоянии духовного восторга и красоты, приобретенных через чувственные переживания, как мы склонны порой ее трактовать. Часто мы приукрашиваем действительность, говорим об идеалах, о духовных порывах, о стремлении к самопожертвованию – делу, безусловно, украшающему человеческую жизнь. Но помимо всех этих аспектов – прекрасных и, безусловно, истинных – существует и суровая реальность, которая в нужный час неизбежно откроется духовному человеку, готовому сражаться на христианском поприще.

Здесь довольно часто наблюдается некое недопонимание. Порой некоторые молодые люди начинают свой христианский путь с опыта красоты, которая – мы не будем этого скрывать – может представлять собой некий самообман. Ведь то, что никто заранее не может знать обо всей жесткости духовной борьбы и осознавать наличие всеохватывающих темных сил, ежечасно восстающих на Божественный замысел, дает человеку возможность начать свой путь с оптимизмом, что не противоречит христианской действительности. Однако этот оптимистичный настрой может стать интригой и ловушкой и привести человека к окончательной катастрофе.

Это отнюдь не новая ситуация. Она берет начало с того времени, когда в рядах двенадцати апостолов появился Иуда. И мы приходим к тому, о чем апостол Павел с горечью пишет: «Димас оставил меня, возлюбив нынешний век…» (2 Тим. 4:10). Нынешний век, как и любой другой век, обладает некой демонической притягательностью, которая существенно противостоит воле Бога и, в частности, попыткам духовного человека обрести внутреннюю целостность. Если христианин с самого начала не будет полностью осведомлен об этой ситуации, он лишится основного условия, которое может даровать ему плодотворную, с точки зрения силы, молитву. Ибо если мы недооценим силу нашего врага, то и наша молитва превратится в некое состояние, действие, имеющее множество целей, но удаляющееся от сути.

Обычно молитва праведного христианина направлена на то, чтобы преуспеть в жизни, получить хорошую работу, создать крепкую семью, завести детей, увидеть, как они добьются успеха, – все это вещи, разумеется, вполне достойные. И среди всех этих просьб, являющихся целью нашей молитвы, есть просьба о прощении грехов. Однако в большинстве случаев в молитве отсутствует осознание ее экзистенциального характера, что превращает молитву лишь в некое средство для улучшения качества жизни. И если это так, то мы приходим к тому, что вспоминаем молитву лишь в определенные моменты нашей жизни, когда сталкиваемся с какой-либо трудностью или проблемой. В эти моменты в нас просыпается желание и настроение помолиться.

Но тот, кто экзистенциально переживает молитву, творит, по выражению апостола Павла, «непрестанную молитву» и живет не просто в пределах своей жизни, но и в состоянии молитвы, сам становится живой молитвой и, следовательно, имеет возможность противостоять лукавству нынешнего века с легкостью, дарованной ему молитвой.

Сейчас мы можем сделать небольшое отступление и представить трагический образ христианина, живущего среди лукавства нынешней эпохи. Мы часто можем столкнуться с тем, что у христианина отсутствует чувство зависимости от Бога, зависимости бытийной, но не эмоциональной. Так как мы часто говорим, что молитва проявляет зависимость человека от Бога, имея в виду в большинстве случаев зависимость именно эмоциональную. Мы не в состоянии разглядеть здесь более важную составляющую, имеющую, я бы сказал, трагический характер, особенно для современного христианина. Эта трагичность замечательно представлена в песнопениях и службах периода пения Триоди.

Если внимательно изучить этот период церковной жизни, то можно увидеть, что в его песнопениях представлен образ человека, который молится. Все гимны Триоди представляют собой нечто принципиально иное, чем духовные восторги молящегося человека.

Вопрос состоит в том, кем является этот молящийся человек? Может, это человек, уже решивший все свои проблемы, и с чувством безопасности и близости к Богу он молится и слагает гимны? Или же это человек, который находится в поиске и молится в состоянии тревоги?

Глубокий анализ песнопений Триоди показывает, что в представленных в них духовных стремлениях человека выражена вся его трагичность. Когда мы читаем прекрасные гимны Триоди, перед нами предстает все волнение молящегося человека, трагедия, его внутренний взрыв и, я бы даже сказал, его отчаяние, ведь очень часто человек молится с чувством безнадежности. Такое впечатление возникает у нас при виде современного человека, оказавшегося в ловушке этого трагического состояния, нигилизма, ввергающего его в безграничное отчаяние. Это поистине является общей чертой молящегося человека, представленного в Триоди и человека нашей эпохи в целом.

Но в Триоди есть и такое, что часто отсутствует в образе современного христианина. В то время как современный экзистенциалист живет в тревоге и трагичности, внутренне сотрясаемый своим нигилизмом, современный христианин, как уже было много раз сказано и подчеркнуто, предстает человеком, желающим хорошо устроиться в этой жизни. Он хочет, с одной стороны, быть рядом с Богом, а с другой стороны, вести современный образ жизни. Он не выказывает внутренней тревоги, чувства трагичности своего бытия. Наоборот, он обладает уверенностью, что однажды он будет поститься, затем исповедуется и даже причастится. Он знает, что наступит время Великого поста, когда он придет в себя и станет немного лучше, чем прежде. В глубинах его сознания бытует мысль о том, что, если он будет совершенствоваться, двери рая откроются ему. Таким образом, современный христианин не мучается, как мучается неверующий человек, атеист или экзистенциалист, не имеющий ориентиров.

Но разве таким мировоззрением обладает человек, которого мы видим в песнопениях Триоди, который является для нас образцом молящегося человека? Разумеется, нет. Триодь очень выразительно, различными гимнографическими оттенками и штрихами рисует образ христианского существования, которое также оказывается наполненным тревогой, отчаянием или даже, до известных пределов, сомнением. Эти здоровые сомнение и отчаяние непосредственно связаны с бытием и жизнью, коими является Бог, от Которого бытие и получает свою силу.

В песнопениях Триоди заметно отчаяние, оказывающееся непонятным для современного христианина. Это отчаяние иногда озадачивает нас, заставляет задаться вопросом, нет ли в этих песнопениях преувеличения, которое не отображает подлинной картины духовной жизни, сгущает краски в и без того искаженном образе христианина. Но от нас не должен ускользать тот факт, что в Евангелии существуют две стороны. Первая – радость, ликование, обещание жизни. Вторая – бдение, трагичность, волнение и даже страх. Если бы мы могли сосредоточиться на одной стороне Евангелия, игнорируя другую, мы бы с легкостью вычеркнули Триодь из церковной жизни. Но, присущая ей трагичность есть даже в Евангелии – это Крест Христов. На Кресте достигает предела трагичность христианского бытия, но в то же время, Крест становится источником для усиленной молитвы.

В послании апостола Павла к евреям есть отрывок, подтверждающий не только характерную особенность Триоди, но и трагичность, которую должен переживать христианин, как условие сильной молитвы. Конечно, в Новом Завете существуют и другие места, описывающие драматический и трагический характер Страстей Христовых. Например, в послании к галатам Павел пишет, что Христос принял на себя проклятие, дабы искупить грех людей. В послании к евреям создается поистине драматический характер молитвы Христа, не в одном, а в самых разных случаях.

Создатель этого послания пишет, что Господь совершил свою миссию здесь на земле «во дни плоти Своей с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления могущему спасти Его от смерти, и услышан был за Свое благоговение; хотя Он и Сын, однако страданиями навык к послушанию, и совершившись сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного» (Евр. 5:7-10).

Каждый современный христианин, осознав всю сложность молитвы и периода Триоди, должен внимательно присмотреться к этому живому и выразительному описанию молитвы Господа. Если сам Господь молился своему Отцу, «могущему спасти его от смерти», чтобы спасти нас и дать нам образец молитвы «с сильным воплем и слезами», то почему современный христианин оставляет за собой право молиться с меньшей силой – в лучшем случае – и не переживая трагичность своего бытия? Полагаю, что в этом отрывке емко выражена суть Триоди и отчетливо видно, что молитва как источник сил не может быть легкой душевной работой.

Часто мы стремимся найти время для размышления, оказаться в тишине, почитать душеполезную книгу, обрести духовную радость и достичь душевного подъема. Несмотря на то, что невозможно оспорить важность и духовную пользу этих стремлений, мы, тем не менее, должны задаться вопросов, а только ли эти стремления помогут нам войти в Царствие Небесное? Давайте задумаемся о том, что необходимо сделать усилие, дабы понять, что сила молитвы кроется в стенаниях и проливании слез. Ибо, если это состояние переживал Господь, будучи человеком, мы не должны быть уверенными в том, что сможем понять суть молитвы, ограничившись, пусть и богатой, риторикой, кружащейся вокруг содержания и способов творения молитвы.

Углубляясь далее в наше исследование силы молитвы, мы обязательно должны упомянуть об одном жизненном факте, являющемся противоположностью понятия силы. Тот, кто сознательно ищет сильной молитвы, должен начать с осознания своего глубокого и полного бессилия.

Силу молитвы может понять лишь тот, кто оказывается безоружным в хаосе собственной беспомощности. Эту ключевую идею мы можем увидеть в творениях святых отцов, в Священном Писании, в жизни и в традициях Церкви.

Пример молитвы, который Господь даровал нам в образе мытаря и фарисея, показывает, что невозможно приступать к молитве с чувством самодовольства. Молитва не может быть – если не всегда, то в большинстве случаев – опытом вознаграждения чувства безопасности, которую верующий чувствует в своей христианской жизни.

Сила молитвы проистекает из глубокого чувства бессилия. Когда человек освобождается от личного, от всего, что может дать ему чувство личной безопасности, он находит источник силы. Таким образом, согласно Священному Писанию и творениям святых отцов, духовный человек начинает жить, постоянно сознавая собственную немощь. Опыт молитвы – это непрерывное и постоянно растущее чувство собственного бессилия.

Духовный человек не рассуждает на тему того, сильная его молитва или нет. Христианина, представленного в Триоди, в творениях отцов и в Священном Писании, не заботит, силен он или нет. Ему важно лишь то, молится ли он по-настоящему, оказывается ли он всем своим существом погружен в свою молитву. Мысли духовного борца в момент молитвы направлены к Богу, а не на результат молитвы. Ибо результат, по человеческим меркам, может обнаружить и кажущуюся бесполезность молитвы, в то время как у Бога она будет иметь силу.

Приведу очень характерный пример из отцов Церкви, который показывает разницу между Божиим судом и судом человеческим.

Некогда один аскет захотел отдохнуть от своей уединенности в келье, выйти наружу и пообщаться с другими монахами. Прежде чем сделать это, он помолился Богу и попросил благословения на выход из уединения и попросил, чтобы общение или, как мы сказали бы сегодня, межличностные отношения с братьями даровали ему силу. Затем он отправился в город, где ему предстояло встретиться с духовными людьми. Но подойдя к воротам города, увидел нечто, что потрясло его. У ворот стояла блудница и вызывающе преграждала ему путь. Он тотчас же вспомнил свою молитву и подумал: «Я попросил у Бога возможность обрести духовную силу, а Он ставит меня в такую неловкую ситуацию?» Он взглянул на женщину с жалостью и презрением, в то время как она продолжала вызывающе на него смотреть. Он спросил ее: «Не стыдно ли тебе искушать старого монаха?» На это она ответила: «Если ты настоящий монах, ты должен считать себя землей и в землю смотреть, а не на меня». Тогда старец понял урок, который преподал ему Господь, осознал, что силу и душевный подъем, которого он желал, ему дала молитва.

Молящийся человек должен думать не о результате своей молитвы, а обратить все свои мысли к Богу, являющемуся источником жизни, силы и всяческого блага. Господь знает, что и когда Он должен дать или забрать и по какой причине это необходимо сделать.

Таким образом, мы видим, что проблема молитвенной силы не входит в число тем, обсудив которые, можно обеспечить себе внутреннюю убежденность в том, что если соблюсти определенные условия, наша молитва станет для нас источником силы. Но с другой стороны, человек нуждается в силе, дарованной от Бога, чтобы укрепиться и продолжить свой жизненный путь, обрести целостность и воплотить в жизнь свой идеал, которым, согласно христианскому учению, является уподобление Богу, причастие Ему, жизнь в святости.

Следовательно, каждый человек призван ступить на путь, который Христос открыл старцу Силуану в его сне. Старец пишет: «Держи ум свой во аде, – велел мне Господь, – и не отчаивайся». То есть молись и помни об аде, о страданиях находящихся там людей. Но, тем не менее, не впадай в отчаяние.

Это конкретное указание, обращенное к конкретному человеку. Но общая идея показывает, что духовный человек не должен делать свою молитву зависимой от ее результата. Конечно, полезно знать, как должна осуществляться правильная молитва. Даже ученики просили Господа научить их, как им следует молиться. Однако огромный смысл имеет освобождение человека от мыслей о результате молитвы. Потому что многие «праведные» христиане разочаровываются, если молитва, по их мнению, оказывается «тщетной».

Апостол Павел молился и просил Бога избавить его от некой болезни, от которой он страдал. И после терпеливой молитвы Павел получил ответ: «Довольно для тебя благодати моей, ибо сила Моя совершается и в немощи». Апостол Павел считал свою болезнь источником слабости и молился, желая освободиться от нее. Но сила Божия «совершается и в немощи».

Мы видим, насколько различными оказываются суждения человека и Бога. Поэтому я считаю, что проблема молитвенной силы – это проблема чисто человеческая. И, следовательно, верно рассуждает человек, понимающий, что его дело – молиться, а дело Бога – давать человеку то, что будет ему полезно. И этому человеку обязательно будут предоставляться возможности осознать, что молитва, действительно, является для него источником жизненной силы. Но чаще всего, человек будет видеть это в своем прошлом. В настоящем это заметить сложно.

Конечно, как в Ветхом, так и в Новом Завете мы можем найти множество замечательных примеров сильной молитвы. Например: «И, по молитве их, поколебалось место, где они были собраны» (Деян. 4:31) Однако это не означает, что верующий должен ожидать такого же немедленного результата от молитвы.

Эта тема не может быть изучена или исследована как некая теория. Она может быть лишь пережита как экзистенциальный опыт, при взгляде на образ молящегося человека, созданного в Триоди. Чем больше человек разочаровывается сам в себе, тем большее благословение он получает от Бога. Но если он рассуждает как фарисей, он не найдет подле себя Бога.

Основная проблема состоит в том, как человек может пережить опыт молитвенной силы, а не думать о ней или рассуждать теоретически.

Когда мы говорим о том, что молитва должна экзистенциально переживаться, мы имеем в виду то, что человек должен переживать момент молитвы всем своим существом, со всеми проблемами своей жизни. Умственная молитва, о которой сейчас говорят во многих книгах, Иисусова молитва, о которой мы упомянули, которая представляет собой молитву аскетическую и заключается в повторении фразы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго» (к сожалению, мы не смогли остановиться на этой теме более подробно), как раз является экзистенциальным молитвенным переживанием.

Аскет или монах, живущий в монастыре, во время работы, служения и трудов непрестанно повторяет эту молитву. Те монахи, которые на протяжении многих лет упражняются в этой молитве, творят ее даже во сне: когда душа спит, разум продолжает работать и повторять эту молитву. Такие люди умеют молиться даже в моменты, когда читают или разговаривают.

К такой форме экзистенциального переживания молитвы может приобщиться и современный человек, живущий в миру. Везде и всегда, в автобусе, на улице, на работе он может повторять эту молитву и постепенно он привыкнет к ней, и молитва станет для него правилом. Человек убедится в том, что, как говорят писатели, занимающиеся этой темой, начинает молиться, не делая этого целенаправленно. И тогда он оказывается способным встретить любую трудность и проблему, появляющуюся в жизни, с молитвой на устах.

Напротив, «добросовестный» христианин, который не забывает молиться вечером перед сном и в церкви, всякий раз, когда слышит колокольный звон, который чувствует необходимость общения с Богом, только столкнувшись с трудностью, понимает, что молится отрывочно. В то время как человек, экзистенциально переживающий молитву, не имеет программы, расписания, порой даже слов. Так как лучшим выражением молитвенного переживания является молчание.

Профессор Иоаннис Корнаракис
Издание «Пемптусия»