Статьи - ОБЩЕСТВО и МИР

«Левиафан» Звягинцева VS библейский Левиафан

Драма Андрея Звягинцева «Левиафа́н» успела собрать коллекцию престижных международных премий, возможно, ей даже вручат «Оскар». Оправдан ли такой успех? Посмотревшие фильм пользователи интернета разделились на два непримиримых лагеря. Одни увидели в картине клевету на Россию и православие, другие подняли режиссера на щит. Как устроен «Левиафан», является ли он произведением, объективно отражающим действительность, или банальной чернухой.

Посмотрел на днях последний фильм Андрея Звягинцева «Левиафан», получившего приз «Золотой глобус» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке».

«Левиафан» — киноинтерпретация истории библейского  персонажа Иова, поданная в условиях современной России. Название взято из книги Иова: Левиафан — мифологическое чудовище. В данном случае его имя используется как метафора (предложенная  Томасом Гоббсом, который сравнил государственную машину с Левиафаном), обозначающая слияние государства и Церкви в единую систему, которая, подобно мифическому левиафану, противостоит простому беззащитному человеку в его борьбе за существование. В конечном итоге полностью уничтожая человеческую природу.

Для режиссера это первая работа с откровенным, можно даже сказать нарочитым, идеолого-политическим посылом. Во всех его предыдущих артхаусных работах достаточно талантливо разрабатывались принципиально аполитичные, общечеловеческие, архетипно-универсальные темы семейных межличностных отношений – отцы и дети, мужья и жены, больной человек и его близкие перед лицом смерти…

В случае с «Левиафаном» не так: прозападная, либерально-политическая заангажированность явно взяла верх над искусством, сделала его своим послушным орудием. Что ж, кто дает призы, тот и заказывает музыку.

Интересна и весьма показательна история возникновения самого замысла фильма. В 2008 г. Звягинцеву рассказали историю об американце Марвине Джоне Химейере, ветеране войны во Вьетнаме, который из-за длительного конфликта с местной цементной компанией (г. Грэнби, штат Колорадо) по поводу территории, где находилась его мастерская, обшил свой бульдозер броней, разрушил более десяти административных зданий, нанеся миллионные убытки своим обидчикам, после чего покончил жизнь самоубийством.

Сначала Звягинцев загорелся идеей снять фильм об этой истории, но потом решил отказаться от американских коннотаций и перенес действие фильма в современную Россию, объясняя это тем, что мы имеем дело с вечной темой. Почему фильм на вечную трагическую тему нельзя снимать с привязкой к США, прямо основываясь на случившихся там событиях, режиссер так и не пояснил. Видимо, все дело в пресловутой политкорректности.

Хотя фактическая история американца Джона Химейера по своему трагизму, насыщенности и динамизму на порядок превосходит сценарную историю главного героя фильма Звягинцева. Как бы там ни было, в итоге фильм снят о сегодняшней России, хотя на самом деле основывается на событиях, произошедших в США.

Перед зрителями разворачивается драматическое столкновение трудяги, мастера на все руки и вместе с тем пьяницы и сквернослова Николая, олицетворяющего, по всей видимости, простой русский народ, и бессовестного мэра, также пьяницы и сквернослова, представляющего современное российское государство.

Николай в Церковь совсем не ходит. Мэр, напротив, показан как вполне воцерковленный человек, посещающий Богослужения, более-менее регулярно исповедующийся и причащающийся.

Все попытки Николая вместе с другом-адвокатом и женой добиться правды по закону разбиваются о всемогущество насквозь коррумпированной системы. В неравной борьбе с ней Николай теряет все самое дорогое ‑ родительский дом, землю, автомастерскую, лучшего друга, сына, любимую жену, личную свободу. Жена сначала изменяет с другом, а затем кончает жизнь самоубийством. Невиновного Николая обвиняют в ее убийстве, фабрикуют улики и по несправедливому суду садят в тюрьму на 15 лет.

Мэр торжествует. На захваченной у Николая земле он строит православный храм при полном одобрении вышестоящих властей и благословении местного православного владыки, олицетворяющего Русскую Православную Церковь.

К развязке фильма складывается устойчивое впечатление, что главным виновником трагедии, является именно православный епископ, предстающий перед нами этаким красноречивым книжником и фарисеем, благочестивыми словами оправдывающий любую гнусность властей ради своих корыстных целей. Именно он ставит перед мэром задачу постройки храма на злополучном участке земли, именно он своими утешениями и проповедями наущает мэра использовать все возможные средства для достижения цели, убеждает в праведности всех его действий, заглушает в нем робкий голос время от времени просыпающейся совести, именно он получает наибольшую выгоду от всего произошедшего.

Кроме епископа, Русская Церковь в фильме также представлена беспрекословно подчиняющимся ему простым, малообразованным священником, занятым преимущественно выживанием вместе с нищим и невежественным народом.

Итак, перед нами избитый до банальности сюжет о трагедии маленького беззащитного человека и его правды, гибнущего от вопиющей несправедливости всесильного церковно-государственного аппарата.

Трагедия эта разворачивается на фоне мертвенно-серых пейзажей, бездорожья, грязи, разрухи и нищеты. Понятно, что ничего, кроме унылой безысходности и омерзения все это не вызывает.

Беспросветный мрак русской жизни свыше всякой меры нагнетается негативними символическими образами, имеющими явные христианские коннотации, ‑ разбитые, гниющие на холодной морской отмели корабли, рыбы с отрубленными головами, свиньи, которых кормят хлебом, приобетенным для церковной панихиды… Имя главного героя Николай также выбрано не случайно и имеет символический подтекст.

Все это ‑ Левиафан! Не созданное Творцом огромное загадочное чудовище, упоминаемое в Библии, но единая церковно-государственная система современной России, паразитирующая на Николае и всем русском народе, выпивающая из него все живые соки, пожирающая его по частям. Это Левиафан английского философа-просветителя Томаса Гоббса из его произведения «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского», ‑ созданный людьми смертный бог, полностью поработивший своих создателей.

Прекрасная операторская работа, проникновенная игра известных актеров, суровая величавость северной природы еще более усиливают у зрителей состояние жалости и сострадания к жертвам, возмущения и ненависти по отношению к мучителям, не навязчиво подталкивают к заданным революционным выводам: «Так жить нельзя!», «Долой такое государство и такую Церковь!»

Кстати, «Левиафан» снимали в заброшенном поселке Териберка, который является в Мурманской области скорее экзотикой, чем эталоном местных пейзажей. Местные жители утверждают (см.скриншот поста из Фейсбука), что на самом деле их край выглядит совершенно по-другому.

Итак, при финансовой поддержке Министерства культуры России (sic!) российский режиссер Андрей Звягинцев снял откровенно пропагандистский лживый фильм против Православной Церкви, против России и ее народа.

В этом нет ничего нового. Все это уже было в нашей многострадальной истории. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Еккл. 1:10)… «Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все — суета и томление духа!» (Еккл. 1:14). Сто лет назад русский народ вместе со своей Церковью все это уже проходил. Тогда глашатаем революции была литература, сегодня – «важнейшее из всех искусств» (В.И. Ленин).

Тарас Борозенец, преподватель Киевской духовной академии, профессор философских наук, религиовед, богослов, философ, литератор

Православная Жизнь

НЕПРАВДА О ПРАВДЕ. Мнение известных и православных людей о фильме.

Протоиерей Владимир Вигилянский, протоиерей, настоятель храма Святой мученицы Татианы при МГУ, литератор, публицист:

Протоиерей Владимир Вигилянский- Главный метафорический месседж фильма «Левиафан» построен на Книге Иова. К этому великому имени взывает священник в фильме.

Вспомним Библию: «Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла».

Борьба Бога и сатаны была связана, главным образом, с богобоязненностью Иова. В фильме А. Звягинцева это качество опускается как ненужное и мешающее концепции. Первая и главная неправда. Как неправдой была… аллюзия автора с «Преступлением и наказанием» Достоевского в фильме «Елена».

Звягинцев намеренно опровергает смысл, как «Преступления…», так и «Книги Иова», считая нравственные законы христианской цивилизации химерой.

От этой рационалистической неправды рушится всё остальное. Никакой веры (в «станиславском» смысле) не остается от других линий в «Левиафане». Диалог архиерея с мэром – «Всякая власть от Бога» – вызывает у любого церковного человека, мягко говоря, улыбку, не хватает вложить в уста владыки «иже херувимы», «поелику» и «понеже». Элементарное невежество и шулерская подтасовка.

Самоубийство героини – следующий драматургический и психологический прокол автора. Не верю! Всё остальное сыплется как карточный домик.

Есть ли что-то хорошее в фильме? Есть. Это линии подростка Романа и подруги Анжелы. И тот, и другая очень точно подмечены автором, а сцена «опекунства» – трогательная и достоверная. При всём при этом художественные достоинства фильма весьма скромные и отсылают нас к банальным криминальным ТВ-сериалам, идущим по всем каналам с бесконечными беспредельщиками мэрами и губернаторами.

И последнее. Человек – главный «предмет» художественного исследования искусства. Человека можно представить как средоточие всего грязного в нём: сопли, мокрота, испражнения, прыщи, запахи, сквернословие, пьянство, подлые поступки, страсти. Будет ли это правдой о нём? Нет. Это клевета о человеке. То же самое и о нашем времени – в нём есть всё: и ужасное, и прекрасное.

Традиция мировой культуры – это драма, борьба и, в конце концов, катарсис, преображение, пусть брезжащее, пусть наивное, пусть романтическое, но стремление изгнанного Адама в обители своего Создателя и Спасителя.

А. Звягинцев, к сожалению, лишён этой творческой энергией преображения.

Протоиерей Владимир Вигилянский, протоиерей, настоятель храма Святой мученицы Татианы при МГУ, литератор, публицист

Николай БУРЛЯЕВ, актер, режиссер, президент Славянского форума искусств «Золотой витязь»:

— Полтора года назад я представлял «Левиафан» в Ницце. Зал был полон, много русских эмигрантов собралось со всей Европы на организованную «Госфильмофондом» неделю отечественного кино. Не видя картину заранее, я говорил со сцены: приходите на просмотры, приводите детей, мы будем показывать лучшее. Спустился в зал, на третьей минуте просмотра с экрана раздался мат. Содрогнулся: ого, что режиссер себе позволяет. Оказалось, вполне осознанно — как художественный прием — брань повторялась каждые пять минут. Персонажи хлестали водку стаканами и из горла. Куда ни кинь — всюду царила черная-пречерная российская жизнь. 

Недавно французские журналисты издания Telerama после просмотра фильма «ужаснулись российской действительности» и отправились на место событий фильма — в Кировск, городок в Мурманской области, где снимался «Левиафан» — «посмотреть на русский ужас вблизи, увидеть умирающую провинциальную Россию, погрязшую в коррупции, насилии и пьянстве, которую режиссер Звягинцев изобразил в своем последнем фильме». Однако картина реальной российской провинции поразила французов: «Всё получилось не так, как мы ожидали», - пишут журналисты, - «Мы думали, что окажемся в страшном городе, где по улицам ходят низколобые националисты в состоянии алкогольного опьянения, а оказались в маленьком приятном городке с населением в 20 тыс. жителей на берегу озера. Город не производит впечатление умирающего: здесь добываются апатиты, есть старая, но работающая горнолыжная станция, построенная в советское время. (...) В Кировске мы не увидели ни пустых улиц, ни спотыкающихся бомжей. Мы увидели людей, которые шли на работу, спешили по своим делам, как в любом европейском городе. Мы расширили зону наших поисков. Мы отправились на местную свадьбу, поговорили с журналистами Кировска, посетили шахту и церковь. Мы не увидели ни поголовного пьянства, ни нищеты. Дети, молодые предприниматели, открытые люди, готовые к разговору».
Не удивлюсь, если коллекция призов картины пополнится «Оскаром» — Запад хочет видеть нашу страну именно такой, какой ее показывает Звягинцев. Территорией, которую не грех уничтожить заодно с населением. Разве это люди?!. Но дорого ли стоит успех, купленный ценой унижения Родины?

Не задумываясь, Андрей бросил камень в православие. Лучше бы вел себя осторожнее: фильм снят увлекательно, изобразительно талантливо, но тем хуже для автора. Как говорит Евангелие: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит». 

Мы знакомы больше 10 лет. Когда в 2003-м Звягинцеву вручили двух венецианских «Львов», моя жена сказала с гордостью: это мой однокурсник! И хотя «Возвращение» не произвело сильного впечатления, я решил встретиться с режиссером, назвавшимся страстным поклонником Тарковского. Андрей признался, что искал для дебюта двух «коль бурляевых» и не нашел ни одного... 

Зато он позаимствовал у режиссера «Иванова детства» и «Андрея Рублева» технические приемы. Как-то мои дети смотрели на DVD «Елену» — им показалось, диск заело: кадр замер, кино остановилось. Пригляделись — заметили ворону, пошевелившую головой, и догадались, что споткнулись об авторский почерк. 

Звягинцев перенял стилистику Тарковского, но и только — никаких чувств его картины не пробуждают. То же касается актерских работ. Серебряков и Мадянов органично играют пьяную эйфорию, а героиня вообще не вызывает эмоций. И у Тарковского немало завораживающих длиннот, рождающихся из высшей идеи, облагораживающей художника и зрителя. Он как никто умел показать «внутреннюю пустыню» и вместе — тревогу о будущем планеты, духовном состоянии мира. 

Отечественная пресса утверждает: «Левиафан» — не про Россию, это — камень в союз Путина и Православной церкви. Но что худого во взаимопонимании светских и духовных лидеров, заботящихся о нравственном состоянии народа?

Считаю «Левиафан» итогом творческой эволюции Звягинцева. С намеченного пути он уже не свернет. Хочу сказать ему только одно: 

— Андрей, ты боготворишь Тарковского, я тоже. Пойми, подражать ему невозможно! Дело даже не в эпигонстве — фильмы Андрея Арсеньевича возвышали душу, твои — погружают во мрак. Задумайся, что творишь.

Николай БУРЛЯЕВ, актер, режиссер, президент Славянского форума искусств «Золотой витязь»

Газета «КУЛЬТУРА»