«Сати» или Смерть не разлучит нас

То, что можно увидеть в Индии, поражает. Однако история и факты, стоящие за тем, что воспринимает глаз, поражают ещё больше. Для Индии характерны разнообразие и глубокие контрасты — в стране, уже ступившей в космос, испытавшей ядерную бомбу, соорудившей свою Силиконовую долину, продолжают жить древние традиции, иногда самого жуткого свойства (наверное, технологические прорывы мало значат для человеческого духа). Одна из таких традиций — сати.

Сати — это самоубийство вдов путём самосожжения (или погребения живьём) вместе с телом усопшего мужа. Европейцу трудно вообразить, насколько велико должно быть горе утраты и как крепка должна быть любовь к покойному, чтобы преодолеть инстинкт самосохранения и выбрать мучительную и неторопливую смерть. Наверное, поэтому иностранные наблюдатели обряда, возникшего в доисторические времена, склонны полагать, что сати — акт отнюдь не добровольный, и называют его без обиняков — «убийство» и «сожжение».

В самой Индии отношение к сати неоднозначное — достаточно сказать, что официальный запрет сати введён только в 1987 году. Этот закон карает как попытки совершить сати, так и понуждение и подстрекательство к сати, а также любое восхваление испепелённых «благочестивых вдов» (за это можно получить до 7 лет тюрьмы). Любой зевака, наблюдающий акт самосожжения, считается соучастником сати и подлежит уголовной ответственности. Тем не менее, случаи сати фиксируют до сих пор; сегодня можно с уверенностью говорить о единичных случаях — а по данным Британской Ост-Индской компании, только за 1813-1828 гг. зафиксировано 8135 случаев. Однако снижение числа погибших вдов не вполне отражает отношение к обряду «в массах» — и СМИ время от времени сообщают о кровавых стычках между сторонниками сати и полицией, открытки с изображением погибших расходятся огромными тиражами, а места сати привлекают многочисленных паломников.

Христианину невозможно принять сати, будь то убийство или самоубийство. Европейцу трудно не заметить в сати откровенную дискриминацию — ведь сжигают только женщин. Есть доказательства, что вдов понуждали к сати родственники покойного, чтобы завладеть его имуществом, избавиться от заботы о вдове либо из религиозного рвения.

Сати имеет «божественное» происхождение. Согласно преданию, одна из жен бога Шивы, богиня Сати (Дакшаяни), покровительница брачного счастья, не выдержав обиды, нанесенной мужу ее отцом, царем Джакшараджапати, предала себя сожжению. В переводе с санскрита "сати" - верная жена. Уже в древнейшем сборнике индуистских гимнов «Ригведе» имеются указания вдовам - ложиться в погребальный костер рядом с телом супруга. Вдова может избежать этой участи только в том случае, если брат покойного берет ее в жены. Примеры самосожжения содержатся и в жемчужинах индийского эпоса «Махабхарате» и «Рамаяне». 

Когда-то сати считалось привилегией избранных, его совершали лишь вдовы правителей и военачальников. В гигантском погребальном костре махараджи Виджаянагара одновременно нашли смерть 3000 его жен и наложниц. С телом последнего раджи Танджора сгорели две его жены, обугленные кости которых были измельчены в порошок, смешаны с вареным рисом и съедены 12 жрецами одного из храмов во искупление грехов умерших.

Постепенно сати распространилось на представителей высших каст и начало означать не только знак преданной любви, но и верность своему господину после смерти. Так, в 1833 году вместе с телом раджи Идара были сожжены семь его жен, две наложницы, четыре служанки и слуга.

Самосожжения подразделяются на два вида: «саха-марана» (смерть вдвоем), когда вдова сжигает себя с трупом мужа, и «ану-марана» (смерть в одиночку), когда она гибнет в огне уже после кремации тела супруга, во время которой она была «не чиста».

Обычно сати происходит на берегу водоема. Перед обрядом вдова совершает омовение, распускает волосы и надевает лучший наряд и украшения. Отрешенная, готовая к смерти, она медленно идет к месту кремации, сопровождаемая родственниками и знакомыми. Взявшись за руки, они окружают женщину живой целью, символизирующей невозможность возвращения ее к прежней жизни. По традиции, каждый, кто встретит на пути процессию, обязан присоединиться к ней. Носилки с покойным находятся на погребальном костре и напоминают ложе, поверх которого наброшено расшитое ритуальным узором покрывало. У костра вдова снимает все украшения и раздает их близким, те, в свою очередь, угощают ее засахаренными фруктами и передают устные сообщения для усопших родственников. Поддерживая под руки, вдову трижды обводят вокруг «ложа». В последнюю минуту силы нередко изменяют женщине, и она беспомощно повисает на руках сопровождающих. Жрец торопливо произносит траурные мантры и окропляет ее водой из Ганга. Вдове помогают подняться на костер. Усевшись с левой стороны от мужа, она кладет его голову себе на колени.

 Один из родственников поджигает поленья пучком джутовой соломы, и сооружение охватывает жаркое пламя. Чтобы жертва не выбросилась из костра, ее ноги заранее приковывают к помосту железными цепями. Раньше бывало, что брахман дубинкой оглушал обезумевшую от боли женщину, если она выскакивала из костра, ныне вдовы перед обрядом часто принимают наркотическое зелье. Во время кремации вокруг костра разбрызгивают благовония. Когда угли остынут, пепел и обуглившиеся кости собирают в медную или бронзовую урну и высылают их в реку.

О совершивших сати брахманы слагают гимны, в их честь у индуистских храмов ставят особые камни с изображением солнца, луны и правой руки с раскрытой ладонью. Рука согнута в локте, а на запястье видны браслеты, обозначающие супружескую верность. Обряд сати связан с идеей перевоплощения душ - сансарой. Для индусов реальный мир - лишь иллюзия, а потустороннее существование - реальность, причем каждый может улучшить или ухудшить своей жизнью собственную карму. Посему завершение жизненного пути в пламени погребального костра считается скорее духовным подвигом, нежели трагедией. 

Индусы верят, что смертью мужа боги наказывают жену за ее грехи, хотя бы совершенные в прошлом рождении. В этом случае сати является искуплением. Возможно, с приобщением Индии к прогрессу, обряд остался бы лишь в исторической памяти народа, не будь индусские фундаменталисты столь усердны в его пропаганде. Их общества помогают идущим на костер вдовам и духовно, и материально - оплачивают сооружение погребального костра.

Только в 2005 году закон уравнял права женщин и мужчин на наследование имущества родителей. Ранее всё наследовал мужчина, так как «ему нужнее» — он кормилец семьи. Кроме того, только сын имеет право поджечь погребальный костёр родителей. А девушке нужно ещё и огромное приданое собирать. И рождение девочки превращается для семьи в непосильное бремя (хотя приданое запрещено законом ещё в 1961 году, — ещё один пример силы традиций и бессилия закона). Поэтому роль женщин в обществе была столь невысока, что практиковалось убийство новорождённых девочек — и практикуется до сих пор (чаще ещё до рождения девочки — вероятность аборта значительно выше, если младенец женского пола).

В Индии распространены весьма специфические браки, которые трудно признать «совершёнными на небесах». Как правило, браки происходят по договорённости между родителями супругов, которые до свадьбы могут быть и незнакомы. Индийские газеты и специальные сайты пестрят объявлениями о поисках жениха, причём требования к кандидату — это его зарплата, наличие среди родственников врачей и юристов.

Кроме того, невеста часто не просто моложе мужа — она ещё ребёнок (тоже традиция); неудивительно, что муж умирает раньше, а малолетняя вдова остаётся на попечении недовольных родственников. Закон установил брачный возраст для девушек 19 лет, для юношей — 21 год, однако родственники часто отдают (или продают) девочек их будущим мужьям задолго до наступления 19-летия — в СМИ сообщали о продаже девочки 6-ти лет. В 2005 году национальную награду Индии за храбрость получила 14 летняя Миинати Гаграи, проданная братом 50-летнему жениху и сбежавшая от него.

Неудивительно, что при таком положении вещей в Индии мужчин больше, чем женщин, примерно на 10% — то есть миллионов на 100. Тем не менее, такой диспаритет до сих пор не вразумил мужчин, и «дефицитные» женщины всё ещё не завоевали своего места под солнцем (хотя участившиеся случаи продажи девочек, наверное, говорят о том, что дефицит остро ощущается).

Нельзя не упомянуть и такой аспект: в индийской традиции муж — чуть ли не домашний индивидуальный бог для жены, она живёт ради него и обязана всецело посвятить себя удовлетворению его желаний. В то же время, муж обязан наилучшим образом заботиться о семье, чтобы жена и дети ни в чём не нуждались; измена, развод — страшный грех. Это ещё один пример того, как многолика Индия: одни авторы превозносят крепкую и дружную индийскую семью, а другие рассказывают о том, как свекрови безжалостно сживают со свету невесток — из-за приданого.

Что-то подобное сати существовало и у славян в дохристианский период. Костомаров приводит свидетельства Прокопия (VI в.), святого Бонифация (680-755 гг.) и Ибн Фадлана (I пол. Х в.), однако этнограф сомневается, что это «было следствием закона или обязательного для всех обычая, подобно тому, какой существовал в Индии». А популярный рассказ Ибн Фадлана о сожжении на Волге (тогда — Итиль) рабыни вместе с умершим купцом Костомаров и вовсе считает выдумкой — да и кто знает, какого роду-племени был тот купец? После Крещения Руси такая практика оказалась вне закона — будь то самоубийство или результат преследований: я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей, управляли домом и не подавали противнику никакого повода к злоречию (1 Тим. 5, 14). 

Максим Федорченко