«Политика Константинополя в XX веке: Фанар и РПЦЗ» -
встреча с А.А. Кострюковым в Лектории храма Троицы на Воробьевых горах

18 сентября 2018 года в Лектории храма Троицы на Воробьевых горах состоялась встреча с Кострюковым Андреем Александровичем, доктором исторических наук, доцентом кафедры общей и русской церковной истории и канонического права ПСТГУ, соавтором книги «Из истории взаимоотношений Русской и Константинопольской Церквей в XX веке», посвященная теме «Политика Константинополя в XX веке: Фанар и РПЦЗ».

В сентябре 2018 года Константинопольский патриарх Варфоломей высказал намерение учредить новую «автокефальную» церковную структуру на территории Московского Патриархата на Украине и направил в Киев для ее подготовки двух своих «экзархов», в нарушении канонических правил и без какого-либо согласования с канонической Украинской Православной Церковью. Конечно, эта скандальная политика Константинопольского Патриархата связана с антироссийской идеологией нынешнего украинского политического режима – в иных обстоятельствах она просто не могла бы быть осуществлена. Но, с другой стороны, подобная антиканоничная политика Константинополя не является специфичным явлением именно наших дней – она была присуща Фанару на протяжении всего XX века, о чем очень важно вспомнить в эти дни.

В этом репортаже мы приведем самые важные моменты из истории очень сложных отношений между Константинополем и Русской Православной Церковью Зарубежом.

Восточный папизм

Одной из главных содержательных составляющих политики Константинопольского Патриархата в XX веке стал так называемый «восточный папизм», который выразился в территориальных претензиях Фанара на пространство диаспор – а значит, и непосредственно на пространство Русского Зарубежья. Очень важно обратить внимание на тот важнейший факт, что никаких подобных претензий со стороны Константинополя не звучало вплоть до 20-х годов XX века. Пока православие находилось под покровительством и защитой русского императора, Константинополь не претендовал на всемирную юрисдикцию и не пытался вмешиваться в дела других Поместных Церквей, и только после революционной трагедии 1917 года, когда на Русскую Церковь обрушились небывалые гонения, Фанар заявил о своих особых правах, начал осуществлять попытки контролировать все мировое Православие – и, таким образом, превратить константинопольский престол в подобие папского. В конце 1921 года Константинопольский патриарх заявил, что все Поместные Церкви имеют юрисдикцию только внутри своих государств, а все остальные территории «диаспор» должны подчиняться только ему – тогда как по канонам в область Константинопольского Патриарха входят только районы Малой Азии и частично Балканские районы. А в следующем, 1922 году, это особое право на всемирную юрисдикцию было закреплено решением Синода Константинопольской Церкви.

Вторжение на чужие территории

Сразу после этого Константинополь приступил к учреждению по всему миру своих епархий, параллельно с ранее существующими епархиями других Поместных Церквей, что является прямым нарушением канонического церковного устройства. В качестве таковых можно упомянуть о создании Фанаром в 1922 году Западноевропейского экзархата, а в 1923 году – своей епархии в Северной Америке, куда православную веру принесли русские валаамские монахи и где первые епархии были установлены Русской Церковью. Но и на этом Фанар не остановился и начал предоставлять автокефалии и автономии тем частям Русской Церкви, которые оказались на территориях, отделившихся от Российской Империи после революции.

Прежде всего, это вторжение коснулось Польши. Причем, стоит обратить внимание, что ее немногочисленные православные епархии в основном составляли выходцы из Украины и Белоруссии – поляков в них почти не было. Но государственная власть полностью поддержала идею их независимости от Москвы, после чего, под давлением польского правительства, три иерарха объявили об автокефалии, а не поддержавшие ее архиереи были просто выгнаны из своей страны. И Константинополь признал эту автокефалию, объявленную совсем небольшим количеством пастырей; при этом, в настоящее время уже целым рядом исследователей доказано, что Польша купила автокефалию у Константинополя за очень большие деньги. Затем, по требованию местных правительств, Константинополь вмешался на территорию Финляндии, Латвии и Эстонии, где также предоставил автономию местным Церквам. Таким образом, в это время Фанар продемонстрировал себя как орган, имеющий некое право вмешиваться и давать автокефалию даже частям других Поместных Церквей, без какого-либо согласования с ними.

Характеризуя отношения РПЦЗ к Фанару, нужно сказать, что в разные периоды оно было совершенно противоположным и на протяжении всего XX века варьировалось от начального восторженного принятия – до последующего резкого сопротивления. И влияли на это отношение два основных фактора: это заигрывания Фанара с обновленцами и коммунистической властью, и его усугубляющийся модернизм и экуменизм.

Поддержка обновленческого раскола

Русская Православная Зарубежная Церковь, 1970 год

Сначала Зарубежная Церковь не выступала резко против Константинопольского патриарха: ее главным врагом был коммунистический строй. Но отношение РПЦЗ к Фанару резко изменилось после вступления на Константинопольский престол патриарха Григория VII, который, в то самое время, когда Русская Православная Церковь терпела ужасные притеснения и гонения, и была терзаема целым рядом расколов, Константинопольский патриарх встал на сторону самого страшного из них – обновленческого раскола, появившегося в 1922 году, а значит, и на сторону поддерживающей «обновленческую церковь» коммунистической власти. Константинопольский патриарх Григорий VII собирался провести расследование «преступлений» Патриарха Тихона и отстранить его от управления Церковью, признал и вступил в общение с обновленческим расколом, и, самое главное, собирался предоставить томос новой «Русской автокефальной церкви». В Русском Зарубежье его политику назвали предательской, Русская Зарубежная Церковь начала активные выступления против Фанара и к концу 20-х годов их отношения переросли в жесткое противостояние.

Когда уже в 30-е годы, после известной декларации митрополита Сергия, Западноевропейский экзархат Русской Православной Церкви, возглавляемый митрополитом Евлогием, принял решение о вынужденном переходе в юрисдикцию Константинополя, Русская Зарубежная Церковь отнеслась к этому шагу резко отрицательно, поскольку Фанар в это время формально находился в общении с обновленческим расколом, а значит те, кто подчинялись Константинополю, косвенно вступали в общение с обновленцами, что для РПЦЗ было категорически неприемлемо.

Русская Зарубежная Церковь всячески противодействовала попыткам Константинополя созвать очередной «всеправославный собор», куда в качестве представителей Русской Православной Церкви приглашались обновленцы-раскольники. Причем, когда к фанариотам обращались с недоуменным вопросом, как это возможно – они отвечали, что приглашают только глав Поместных Церквей, а для советского государства «поместной церковью» является обновленческий раскол.

Модернизм и экуменизм

Наконец, помимо заявлений о своей вселенской значимости, в начале XX века в действиях Константинополя начали появляться и другие новшества, которые были связаны с реальным модернизмом и экуменизмом.

Патриарх Мелетий IV (Метаксакис)

В 1923 году состоялся печально известный модернистский «всеправославный конгресс» при не менее печально известном Константинопольском патриархе Мелетии IV (Метаксакисе). Кратко стоит упомянуть и о самом патриархе Мелетии, который до Константинопольского престола был главой Элладской Православной Церкви, но был из нее с позором изгнан и лишен сана по причине оголтелого модернизма. Дело в том, что среди прочего, он признал законность англиканской иерархии, о чем в Константинополе не любят вспоминать, что вызвало протест православных и его извержение. Но, как он отметил, за этим владыкой стояли британские и в дальнейшем, под давлением Великобритании, Элладская Церковь была вынуждена снять с него прещения, а сам он оказался избранным на Константинопольскую кафедру, после чего и провел свой модернистский «всеправославный собор». Именно на этом «соборе» было принято решение о переходе на новый календарный стиль, фактически совпадающий с западным григорианским, рассматривался вопрос о допустимости второго брака для клириков и о подчинении всей диаспоры Константинополю. Но тогда православный мир не принял этих решений: на этом «соборе» Восточные Православные Церкви были представлены только самим патриархом Мелетием, а Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский патриархи даже не прислали своих представителей. Там также присутствовали два архиерея от Русской Зарубежной Церкви: это владыка Анастасий (Грибановский), который покинул этот конгресс, не подписав его итоги, и владыка Александр (Немоловский), который, напротив, подписал итоговое заявление, но Зарубежная Церковь аннулировала его подпись и заявила, что никто ему таких полномочий не давал.

В послевоенные годы ситуация в мире и в отношениях между РПЦЗ и Фанаром серьезно поменялась. Сошел на нет обновленческий раскол и Константинопольская Церковь предпочла забыть, что когда-то так предательски поступила по отношению к Патриарху Тихону. Когда РПЦЗ и Фанар оказались в «антисоветском лагере», их отношения улучшились, они находились в сослужении, обменивались поздравлениями. Но период этого общения продлился недолго и был вновь испорчен фанарским модернизмом и экуменизмом, которые в 60-е годы XX века достиг своего апогея. Под непосредственным влиянием Запада, который продолжал мыслить Константинопольскую церковь орудием своей политики, был убран и отравлен на покой недостаточно прозападный Константинопольский патриарх Максим V. Вместо него же из Америки был прислан архиепископ Афинагор, который под давлением Запада был избран следующим Константинопольским патриархом.

Патриарх Афинагор и Папа Павел VI

Патриарх Афинагор стал «достойным» продолжателем политики своих предшественников, патриархов Мелетия и Григория VII: он был одним из лидеров экуменического движения XX века, дошедшим до того, что во время встречи с римским папой Павлом VI договорился о взаимной отмене анафем 1054 года с Римом. И, конечно, подобный зашкаливающий модернизм и экуменизм Фанара был для Русской Зарубежной Церкви более весомым фактором, нежели внешняя принадлежность к единому «антисоветскому лагерю», и стал реальным основанием для полного разрыва с ним каких-либо межцерковных отношений.

Такова была история тяжелых и очень показательных взаимоотношений Русской Православной Зарубежной Церкви и Константинопольского Патриархата в XX веке.

Статья опубликована в православном интернет-журнале «Прихожанин»: http://prihozhanin.msdm.ru/home/podumat/o-serkvi/2148-politika-konstantinopolya-v-xx-veke-fanar-i-rptsz.html

Елена Малер

Фоторепортаж с встречи с А.А. Кострюковым в Лектории храма Троицы на Воробьевых горах