О ЦЕННОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

В Библии сказано: «Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд» (Еккл. 11:9).

Иногда меня как священника спрашивают:

— Когда для человека наступает точка невозврата? До какого порога дойдя, он уже не может вернуться к Богу?

Я говорю:

— Этот порог – физическая смерть. Пока человек жив, есть надежда на покаяние.

В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова сказано: «Испытывай себя прежде суда, и во время посещения найдешь милость» (Сир. 18:20). То есть, прежде чем суд еще не наступил, прежде чем еще не начались мытарства, мы должны испытывать себя, и так – до момента нашей физической смерти. «Испытывай себя прежде суда, и во время посещения найдешь милость. Прежде, нежели почувствуешь слабость, смиряйся, и во время грехов покажи обращение. Ничто да не препятствует тебе исполнить обет благовременно, и не откладывай оправдания до смерти… Припоминай о гневе в день смерти и о времени отмщения, когда Господь отвратит лице Свое» (Сир. 18:20–22,24).

Немало христиан ориентируются на загробную жизнь, на существование после смерти, надеясь там найти разрешение всех проблем. Я называю подобное представление о спасении суицидальной сотериологией. Это ошибочный ориентир. Важность нашей земной жизни подтверждается и словом Божиим, и высказываниями святых Отцов.

Наша земная жизнь – самое важное и ответственное время именно в деле нашего спасения. Святые Отцы подчеркивают исключительную ценность земной жизни. Самая важная (решающая) жизнь, как это ни парадоксально прозвучит, – есть жизнь земная. Почему? Потому что здесь решается наша судьба: где мы будем находиться в вечности. Собственно говоря, она (земная жизнь) и дана нам для того, чтобы мы определились, где мы будем находиться в вечности. Как говорится в трактате «Пиркей Авот» («Поучения отцов»): «Человек рождается для смерти, а умирает для жизни» – а для какой жизни, он решает сам до момента смерти. Сказано в Книге Второзакония: «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери…» (Втор. 30:19).

В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, сказано: «Легко для Господа – в день смерти воздать человеку по делам его. Минутное страдание производит забвение утех, и при кончине человека открываются дела его» (Сир. 11:26–27). Богу легко остановить эту жизнь – и сразу все дурное всплывет, как некая накипь.

В этой же Книге мы читали: «Испытывай себя прежде суда, и во время посещения найдешь милость… Ничто да не препятствует тебе исполнить обет благовременно, и не откладывай оправдания до смерти» (Сир. 18:20, 22). Вот в чем ошибка многих людей – они откладывают момент покаяния до смерти, хотя, конечно, не знают, когда пробьет их последний час. Они считают себя здоровыми и сильными, и не очень задумываются о том, что и здоровье, и силы могут исчезнуть в одночасье.

В советское время, в начале 80-х, я знал одного человека, которого звали Марин Серафим Иванович. Он провел в тюрьмах и лагерях за проповедь Евангелия более двадцати лет. Когда я с ним познакомился, мне было шестнадцать лет. И он рассказал мне историю о своем брате Николае. В тридцатых годах Серафим был уже верующим человеком, молился, читал Евангелие, а брат оставался религиозно индифферентным. Однажды Серафим Иванович по какому-то внутреннему вдохновению подошел к брату и сказал:

— Ты должен молиться, читать слово Божие.

Николай ответил:

— Когда я достигну возраста наших родителей, я буду ходить в храм, молиться, читать Писание. Но сейчас я молод. Мне хочется купить хороший патефон, слушать музыку, гулять с девушками; всему свое время.

И в этот момент Серафим, как он мне свидетельствовал сам, ощутил какое-то веяние. И произнес как бы не своими устами:

— Николай, смотри, не опоздай!

Прошло всего несколько дней. Серафиму, работавшему в пожарной охране, позвонили по телефону из больницы:

— Ваш брат попал в аварию, множественные переломы позвоночника, лежит в операционной.

Серафим отпросился с дежурства, приехал в больницу, нашел врача. Он как раз выходил из операционной.

— Что с моим братом? – подошел к нему Серафим.

У врача были усталые глаза.

— Мы сделали все, что могли, – сказал он. – Я сочувствую вам.

Тело Николая привезли в дом и положили в красном углу. Женщины хлопотали на кухне, все время заходили люди выразить свое соболезнование. Только к четырем утра суета утихла. И Серафим оказался один на один в комнате с мертвым братом. Он сел в кресло и сразу провалился в тонкий сон. И увидел: входит его брат – молодой, красивый, здоровый. Подходит близко-близко и говорит:

— Сима, ты слышишь? Я опоздал…

Если человек опоздает на встречу с другим человеком, то можно попросить у него прощения. Если вы опоздаете на работу, то можно написать объяснительную записку. Но если вы опоздали примириться с Богом, то эта трагедия будет иметь вечные последствия. Святые апостолы призывали неверующих и не определившихся: «Итак мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5:20).

Святые Отцы учат, что в этой земной жизни решается всё.

Священномученик Климент Римский: «Итак, покаемся, пока живем на земле, ибо мы глина в руке художника. Как горшечник, когда делает сосуд, и он в руках искривится или распадется, может опять восстановить его, а когда поспешит поставить его в горящую печь, тогда уже не поможет ему: так и мы, пока еще живем в мире этом, должны каяться от всего сердца в том зле, которое мы сделали во плоти, чтобы получить от Господа спасение, доколе имеем время покаяния. Ибо по отшествии нашем из мира мы уже не можем там исповедоваться или покаяться».

Святитель Киприан Карфагенский: «Позаботьтесь, пока можно, о своей безопасности и жизни… Убеждаем вас, пока есть еще возможность, пока остается еще несколько века, – принести удовлетворение Богу… Когда настанет исход отсюда, не будет уже никакого места покаянию, никакого действительного удовлетворения. Здесь жизнь теряется или сберегается. Здесь обеспечивается вечное спасение почитанием Бога и делами веры. И пусть никого не задерживают на пути ко спасению грехи или лета. Для того, кто живет еще в этом мире, никакое покаяние не поздно. Вход к снисхождению Божию открыт, и ищущим и разумеющим истину доступ удобен. Молись о грехах хотя бы то при конце и исходе временной жизни… верующему Божественная любовь оказывает спасительное снисхождение, и в самой смерти совершается переход к бессмертию». Эти слова святителя Киприана о том, что жизнь здесь теряется или приобретается, подчеркивают важность именно земной жизни. И это говорится не в том смысле, что мы должны быть привязаны ко всему материальному – «что… истлевает от употребления» (Кол. 2:22), – но в том смысле, что от того, как мы поведем себя на земле, зависит наша вечная участь.

Преподобный Ефрем Сирин: «Будем молиться, пока есть на сие время. Здесь, пока мы в этой жизни, всегда можем умилостивить Бога. Нетрудно здесь снискать нам прощение, и благовременно для нас ударять в дверь Его милосердия. Прольем слезы, пока еще время к принятию слез, чтобы, отшедши в тамошний век, не плакать бесполезно. Ибо там, за гробом, ни во что не вменяются слезы. Здесь выслушивает нас Бог, если взываем к Нему. Здесь прощает, если просим о том. Здесь изглаживает беззакония наши, если мы благопризнательны. Здесь – утешение. Там – допрос. Здесь – терпение. Там – строгость. Здесь – снисхождение. Там – справедливость. Здесь – свобода. Там – суд. Итак, свободная воля как некий священный дар, который дан каждому человеку, дана именно для того, чтобы в этой земной жизни мы определились в добре или во зле».

Преподобный Иустин (Попович): «Религиозно-нравственное состояние души не меняется коренным образом в загробной жизни. Если бы Бог изменил его коренным образом, то совершил бы насилие над неприкосновенной свободой человеческой души и уничтожил бы то, что личность делает личностью. Однако и сама душа в загробной жизни, хотя бы всем существом своим хотела и желала полностью изменить себя и начать новую жизнь, которая бы совершенно отличалась от ее жизни на земле, не могла бы этого сделать. Не могла бы потому, что в загробном мире ей будет недоставать тела, являющегося необходимой составляющей человеческой личности для ее совершенного самоопределения и деятельности, и потому, что ей недостает земных условий и средств спасения».

Рассуждая о том, что для умерших покаяние закрыто, преподобный Иоанн Дамаскин писал: «Нужно знать, что падение для ангелов то же, что смерть для людей. Ибо после падения нет им покаяния, как и людям нет покаяния после смерти». Вот так святые Отцы рассуждают о значимости этой временной жизни. «Здесь жизнь теряется или сберегается», ибо ее главное назначение – «чтобы в этой земной жизни мы определились в добре или во зле». Но парадокс заключается в том, что, живя на земле, мы больше заботимся о своем теле, которое точно погибнет, умрет, нежели о душе, которую спасти можно только в этой земной жизни. Все люди знают, что как бы мы ни холили и ни лелеяли свое тело, как бы ни заботились и ни лечили его – оно умрет, ляжет в землю, разложится. И, тем не менее, мы весьма усердно заботимся о том, что точно потеряем, а о душе редко когда вспоминаем.

Святые Отцы учат, что человек рожден для того, чтобы примириться с Богом, что только в этой временной жизни можно обрести мир с Богом и в Боге, – мы должны запомнить эту истину.

Есть одна история. Недалеко от Царьграда один разбойник часто нападал на мирных жителей: умерщвлял, грабил, избивал, насиловал. И невозможно было никому спокойно существовать в этой местности. Когда об этом узнал Византийский император, он послал в дар этому разбойнику золотой крест с драгоценными камнями. Когда разбойнику принесли крест от императора, он задумался, тем ли он занимается. Этот крест был призывом к покаянию – и разбойник ответил на призыв: он вернулся в город, добровольно сдался властям. Вскоре обнаружилось, что он смертельно болен. Когда разбойник был уже при смерти, он лежал на смертном одре и плакал о смертных грехах. У него был платок, которым он вытирал слезы. И когда он умер, бесы во множестве окружили его. Ему было очень страшно; но тут появились два Ангела, которые искали для него оправдание. Эти два Ангела не могли найти для него оправдания, потому что между последним убийством, которое он совершил, и моментом его смерти прошло всего десять дней. За это время он мало чего мог сделать хорошего. Но вот платок со слезами оказался основанием для прощения этого человека. И монах, который видел Ангелов с этим платком, поспешил к телу мертвого. Он увидел бывшего разбойника, который лежал мертвый, а на лице был тот самый платок, пропитанный его слезами: этот человек успел примириться с Богом.

Подобных историй существует достаточно много.

Сказано в Книге Екклесиаста: «В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы; и перестанут молоть мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно; и запираться будут двери на улицу; когда замолкнет звук жернова, и будет вставать человек по крику петуха и замолкнут дщери пения; и высоты будут им страшны, и на дороге ужасы; и зацветет миндаль, и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс. Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; – доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его» (Еккл. 12:3–7).

Протоиерей Олег Стеняев

Радонеж